Ничто не разлучит нас - Страница 68

В среду после работы она, как всегда, поехала на прием к доктору Шафферу и провела у него пренеприятнейший час. Сначала она попыталась рассказать о странном поведении мужа, но поняла, что не сумеет объяснить этому старикашке произошедшее, смешалась, замямлила и закончила все извинениями. Шаффер спросил, не стоит ли пригласить на прием Брента.

Гейли была уверена, что стоит, но вспомнила, как муж отреагировал на предложение сходить к врачу. Его тогдашнее поведение и категорический отказ побывать у психиатра возмутили ее, но сегодня она была не готова обсуждать это с Шаффером.

В течение минувшей недели Брент вел себя более чем заботливо и внимательно. А однажды, вернувшись из очередной поездки за антиквариатом, она увидела мужа в вычищенном стойле, рядом с парой арабских кобыл, которыми они недавно вместе любовались. Мери предупредила, что не сможет ухаживать за лошадьми, Брент успокоил женщину, заявив о намерении взять конюха. Гейли погладила меньшую лошадку по загривку, сказав о нежелании доверять деточку чужому человеку. Однако Брент заверил жену, что она вряд ли откажется передоверить нескольким дюжим парням уборку навоза за этой деточкой.

Потом Мери пожелала им доброй ночи и уехала с мужем в Ричмонд, в гости к дочери. Брент с Гейли остались в конюшне вдвоем. Он обнял жену.

– Никогда не валялась на сене?

– Нет. Это удивительно, учитывая, что я так давно за тобой замужем.

Брент рассмеялся:

– Что ж, готовься к восторгам.

– Мне восторгаться в одиночестве или ты поможешь?

– Как хочешь. – Брент принес одеяло и расстелил поверх сена. Они со смехом повалились на мягкую подстилку. Аромат сухой травы был сладок и чист, в нем было что-то волнующее. Их обнаженные тела ласкал прохладный воздух, и они чувствовали себя настоящими распутниками.

Когда стемнело, Гейли не могла пошевелиться от усталости. «Что плохо в конюшне, – подумалось ей, – так это отсутствие охлажденных напитков и водопроводного крана».

– Придется перетащить сюда холодильник, – тихо промурлыкала она, поднялась и потянулась, огорченно вздохнув: чтобы дойти до дома, придется одеться. Конечно, поблизости никого не было, особенно теперь, когда Ричардсоны укатили в Ричмонд, однако почему-то Гейли казалось, что, как только она побежит голая от конюшни к дому, тут же на въезде в усадьбу покажется миллион автомобилей.

– Пойду-ка я…

– Никуда ты не пойдешь.

Гейли похолодела. Она узнала этот тон, потому что уже слышала его однажды. Без сомнения, это был голос Брента, и в то же время словно говорил кто-то другой.

Она мгновенно вскочила, судорожно придумывая, чем урезонить его, но мысли беспорядочно суетились в голове. Вот оно! Снова. Она хотела притвориться, будто ничего не происходит, но это уже началось, а Гейли не могла хоть как-то объяснить себе, что это такое.

– Я только хотела выпить воды…

– Нет! Ты отсюда не уйдешь. Не сегодня. – Брент вскочил на ноги, обхватил Гейли и потащил к окошку.

Она тяжко сглотнула, посмотрела ему в лицо, и их глаза встретились. Гейли ожидала увидеть в его взгляде ненависть, ощутить отвращение, которое Брент выказывал в прошлый раз, но ошиблась. В глазах Брента читались адовы муки и страдания, огонь страсти, но ничего – от грубой ненависти, ничего – от дьявола.

– Брент, – мягко сказала она, – я хочу пить…

– Нет! – с дикой мукой в голосе вскричал он и стремительно развернул Гейли, падая с ней на сено. Вскоре он уже был сверху и гладил ее волосы обеими руками и заглядывал ей в лицо. – Как ты могла пойти к нему, любовь моя? Лучше бы мне умереть тысячу раз подряд, разве ты не знала этого?

– Брент, прошу тебя…

– Разве не знала? Или тебе безразлично? Или соблазн слишком велик, или ты всегда была на их стороне?

– Брент…

– Нет! Ради Бога, я не хочу этого слышать! Они уже здесь, да? Значит, скоро они найдут нас и ты останешься с ними, когда меня… Ты была у него, когда меня трепала лихорадка. И заключила сделку… О Господи!.. Ты заключила с ними сделку…

– Брент… – Гейли попыталась вырваться, но он не отпускал и только горько покачал головой.

– Не сегодня, любовь моя, только не в эту ночь. Сегодня ты не убежишь. Ты запомнишь меня. Клянусь.

Он взял ее лицо руками, и слезы застлали ее взор.

– Брент, ну прошу тебя… Пожалуйста… Не надо так, о, только не так! Я не хочу…

Он поцеловал ее, неспешно и мягко. На сей раз он не причинял боли, но все равно Гейли страшно испугалась. Нет, в его голосе не было ненависти, он сам страдал, и причина страданий была в ней.

Брент поцеловал ее в лоб, взял в ладонь ее грудь и зашептал над ухом:

– Катрина, как ты могла предать меня? Боже, все эти годы, наша любовь… И обман, это предательство!

Слезы покатились из глаз Гейли. Она схватила его за запястье и попыталась отпихнуть от себя. Но у нее не хватало сил.

– Брент, я никакая не Катрина. Я ничего не понимаю. Я хочу…

– Ты не уйдешь от меня. Последний поцелуй, а в нем – смерть. Мы, любимая, встретим ее вместе. Ведь отсюда нет выхода, верно? Вокруг – охрана. Ты вышла за меня, поклялась любить, и если жизнь завтра кончится, то в эту ночь ты – моя. – Он убрал пряди волос с лица Гейли. Слезы текли по ее щекам, она отвернулась, уставившись сквозь дверной проем на луну.

Он был нежен и ласков, горяч и нетерпелив. Он не стремился обидеть ее, но Гейли ощущала, как смятение его неутешной души словно переливается в ее сердце. Он снова и снова шептал это странное имя: Катрина. Он бранил ее за какое-то предательство, называл потаскухой. Затем вновь ласкал, говоря, что любит и ни за что не отпустит. Никогда. До самой смерти.