Ничто не разлучит нас - Страница 86

Катрина повиновалась, и он в восторге запрокинул голову, а через мгновение открыл глаза и протянул руки к жене.

– Перси! – вскрикнула она и рассмеялась. – Перси!

Он поднялся и понес ее на постель.

Они отдались сладостной любви, а он удивлялся, как удалось выдержать столь долгую разлуку. Он очень любил Катрину, а она была ласкова и нежна… Как бальзам на раны, сладчайший нектар, залечивающий и воскрешающий душу. Ее пальцы были волшебны, а шепот звучал словно песнь игривого ручейка, смывающего боль и тяжесть.

Он не знал, сколько времени они провели в постели, страстно и томно любя друг друга, достигая блаженства, отдыхая, начиная вновь любовные игры… Настала ночь, Катрина поднялась с постели, чтобы зажечь свечу. Перси не сводил с нее глаз. В мягком свете язычка пламени он с наслаждением узнавал грациозные движения ее тела, словно впитывая мельчайшие черточки, каждое углубление или выступ: и округлость груди, и ложбинку на спине, и пару соблазнительных ямочек на заманчивом изгибе поясницы. Она вернулась и, положив голову мужа к себе на колени, убрала темные волосы с его лба. Неожиданно Катрина вспомнила, что должна позаботиться об ужине. Перси попросил ее не уходить. Она рассмеялась и пообещала скоро возвратиться.

Он заснул, а когда проснулся, жена снова была в спальне. Она принесла его дорожную сумку и сидела на полу, освещенная пламенем одинокой свечи. Перси понял, что Катрина собралась разобрать и почистить вещи, но забыла об этом, обнаружив там нечто иное. Содержимое котомки лежало на полу, а жена удивленно и немного растерянно разглядывала рисунки. Когда она подняла глаза на мужа, то в них отразился тот ужас, который был ему знаком слишком хорошо.

– Перси! – прошептала она. – Какой кошмар! Это очень, очень страшно…

Он поднялся с постели и приблизился. Бросив взгляд на кальки, он забрал их и свернул в трубку:

– Я не хотел показывать их тебе.

– Но это так ужасно… Этот юный мальчик…

– Ему было лишь тринадцать. Служил барабанщиком в нашем полку.

– Любимый мой, – прошептала Катрина и обняла мужа. Они стояли молча обнявшись, пока она не вспомнила, что принесла ужин. Перси поблагодарил за заботу и вернулся в постель, на краю которой стоял поднос. Он ел и слушал рассказы обо всем, что произошло в имении и на окружающих фермах, пока его не было. Но вскоре, забыв о еде и сельских новостях, супруги снова занялись ласками.

Насладившись любовными утехами, Катрина вернула Перси к разговору о войне, и он огорченно заметил, что британцы овладели Филадельфией.

– Мой брат тоже там? – спросила она.

– Говорят, там, – ответил Перси и, заметив, как она опустила глаза и передернула плечами, добавил: – Тебе не стоит бояться. Если тори подойдут слишком близко и в наших краях станет опасно, я вышлю Джеймса, а он увезет тебя отсюда и спрячет на западе, в долине Огайо.

– Я не боюсь, – сказала Катрина, но Перси видел, что это ложь, хотя не вполне понимал причину ее жуткого страха.

– Я всегда буду тебя защищать. Я умру за тебя, любовь моя, ты это знаешь.

– Перси! Не надо так! Не говори, пожалуйста, о смерти!

Он поцеловал ее и пообещал выполнить ее желание.

– Наша армия отступила, – продолжал он. – Мы остановились передохнуть и набраться сил в маленькой деревеньке в долине Фордж.

С минуту Катрина молчала, а потом спросила:

– Должно быть, жена генерала Вашингтона приедет к нему?

– Да, наверное, – задумчиво нахмурился Перси.

– Тогда я поеду с тобой.

– Катрина, Катрина, но ты не представляешь, в каких мы живем условиях! Пища отвратительная, несвежая, и ее постоянно не хватает. В лагере холодно, морозы с каждым днем все крепчают. Среди людей ходят жуткие болезни, вокруг раненые и…

– Там ты. Все остальное – пустяки. Пепси, я поеду с тобой, я должна быть рядом.

Весь остаток ночи ему пришлось спорить с женой, но Катрина не уступала. Она почти ничего не говорила, а ласкала его, отвечая на увещевания поцелуями, на призывы повиноваться мужу – соблазнительными прикосновениями шелковистых волос к его голому животу. Перси не сумел понять, когда дал согласие на поездку с ним, но в конце концов было решено, что Катрина едет.

До отъезда оставалась неделя, и супруги ежедневно предавались радостному общению в собственной усадьбе. Во время конных прогулок они устраивали пикники на берегу речки. По утрам Перси занимался делами с управляющим, а оставшиеся часы проводил не отлучаясь от жены. Дома он отдыхал душой и телом в окружении мира и красоты.

Ничто не продолжается вечно, его отпуск близился к концу. Перси понимал, что ему скоро возвращаться в военный лагерь. Правда, зимой наступит временное затишье в войне, но неизбежны отдельные рейды и вылазки, в которых – он знал – предводитель рассчитывает на него.

В конце ноября супруги двинулись в Пенсильванию. Перси гордился женой, потому что она стойко переносила холод и лишения. На ночлег они останавливались там, где удавалось найти кров, и всегда Катрина умудрялась скрасить тяготы своими ласками. В каких бы условиях ни приходилось спать, они неизменно находили возможность доказать друг другу свою любовь.

Стоило ей при свете привального костра прикоснуться к щеке мужа и с удивлением промолвить: «Неужели так будет вечно?» – он снова ощущал всю глубину счастья. Это не было одним из его многочисленных любовных приключений, они стали законными супругами. Но волнующее возбуждение не покидало его, а при взгляде на Катрину у Перси по-прежнему вспыхивало неистовое желание.

Когда они добрались до приводящего в ужас печальным видом стана патриотов в долине Фордж, Перси еще раз приятно удивился способностям жены. Катрина умело и заботливо принялась помогать больным и раненым. Она спокойно и уверенно разбиралась в их состоянии, и ей удавалось облегчить страдания каждого из них, так что все смотрели на нее как на ангела милосердия. Перси страшно гордился этим.